Карибы-2010. Часть 4.

[kryakwa]

Часть 1: kryakwa.livejournal.com/108166.html
Часть 2: kryakwa.livejournal.com/108767.html
Часть 3: kryakwa.livejournal.com/109037.html

Вскоре после рассвета мы, наконец, ошвартовались на Антигуа, в марине «Jolly harbor». Швартовка и впрямь оказалась весёленькой: кормой к причалу, а нос растянут между двумя вбитыми в дно сваями. Ох, какими тихими незлыми словами вспоминали менеджеров Сансейла Билли, Тата и Лёша-Но! Две сваи, два кнехта на причале, один длинный швартов и три коротких – ребус! Да после бессонной ночи, да под ехидные шуточки харбормастера, наблюдающего за процессом. Он, правда, замолчал и стал активно помогать, как только узнал, что мы пришли с Сент-Мартина.
Новость о нашем появлении моментально взбудоражила всю марину. За те двое суток, что мы простояли на Антигуа, наверное, каждый местный обитатель подошёл к нашей яхте, интересуясь, мы ли это пришли через ураган с Сент-Мартина. Получив утвердительный ответ, они удивлённо качали головами и задавали один и тот же вопрос: «How are you now?»
Помня чрезвычайно эмоциональные рассказы яхтсменов о местных чиновниках – «ленивые, тупые, жадные негры» - Билли с Татой прямиком, даже не опрокинув положенную чарку рома, побрели с документами сначала в офис марины, а оттуда – на таможенный причал для оформления. Через четверть часа злобный Аммирале вернулся на яхту за паспортами всего экипажа, через полчаса – взбешённый донельзя – снова, на этот раз за дополнительным количеством денег.
Через час, уже влив в себя стакан рому и успокоившись, капитан поведал нам о процедуре таможенной очистки на благословенном острове Антигуа:
- Там, за углом, у таможенного причала, стоит стеклянная будка размером с два киоска «Союзпечати». Три двери: пограничник, таможня и иммиграция. Три ленивых, тупых, жадных негра, двое из которых – женского полу. Сначала – к пограничнику, он оформит  декларацию. Потом к тётке из иммиграции, с декларацией и паспортами экипажа, она поставит визы. От неё – снова к пограничнику, он поставит штамп, без которого ну, никак не обойтись. От пограничника – к таможеннице, она уже наконец выпишет разрешение на пребывание в территориальных водах независимого государства Антигуа и Барбуда.
В результате этого мельтешения наш экипаж стал обладателем антигуано-барбудских виз сроком на 30 дней. Можно было невозбранно пить ром, выходить из марины в город, на пляж и в душ!
Полдня мы приходили в себя. Солнышко светит. Нигде не трещит и не ломается, солью в глаза не плещет, унитаз из-под попы не убегает. Ничего не нужно делать. Никуда не нужно бежать. Рому и пива - хоть залейся! Горячая пресная вода – тоже без ограничений. Счастье наше было бы абсолютно полным, если бы мы получили хоть какую-то весточку со второй яхты.
К вечеру, когда жара немного спала, я с детьми, Света-Большая и Лёша-Ко отправились исследовать окрестности. Центральной частью ландшафта было ветшающее здание явно колониальной постройки. Около него был когда-то разбит небольшой сад, сейчас совершенно заросший и одичавший. Там водились мангусты, ужасно похожие на камчатских евражек, и шумные наглые дрозды, надкусившие каждый финик на всех пальмах. Пройдя сквозь садик, мы упёрлись в шлагбаум, будку охранника и асфальтированную парковку с надписью: «For all visitors except President». Над будкой к дереву был прибит указатель, нарисованный красной краской на куске картона: «Beach à». Естественно, что нам туда было надо.
Нетолерантный цвет кожи послужил отличным пропуском за шлагбаум. Чуть позже выяснилось, что в тёмное время суток он же служит поводом не выпускать белых людей за пределы охраняемой территории.
Пляж оказался классическим, с обложки туристического каталога: пальмы, белый песок и бирюзовое море. И ещё одна вещь, никогда не попадающая на рекламные фотографии, но сводящая с ума всех детей и многих взрослых. Ракушки!
Вот когда я была маленькой, родители отправляли меня с детским садом в Анапу. Там тоже были ракушки: «морячки», «селёдки», «павлиний глаз» и «орлики», самые ценные. Одному мальчику папа рапана поймал, так это был фурор! Сейчас-то, конечно, кого удивишь «павлиньим глазом» и «орликом». Мидия и морской гребешок, делов-то. А тогда за квадратный метр общественного пляжа острова Антигуа можно было выкупить души у всей подготовительной группы…
Нынешние дети  по-другому расставляют приоритеты. Ракушки-ракушками, а солнце скоро зайдёт. Тёмка, не теряя времени, помчался кататься на волнах. Светлана Глебовна то грустно смотрела на меня, то завистливо – на плещущегося Тёмыча. Она не надела купальник и в тот момент страшно от этого страдала.
- Света, не мучайся. Иди купайся, как есть. Жарко, пока до яхты дойдёшь – высохнешь.
- Можно?! – и только следы на мокром песке напоминали, что секунду назад здесь была девочка.
Наши дети – самые послушные дети в мире, и за пять минут до заката мы сумели выманить их из воды. Пора было идти обратно на яхту.
Двое детей – не один ребёнок. За десять минут пути они умудрились набрать и притащить на яхту:
- вполне приличный кокос;
- плод неизвестного дерева, похожий на одеревеневшее киви размером с кабачок, по прозвищу «карибский огурец»;
- огромную перламутровую раковину;
- полные карманы обломков кораллов и маленьких ракушек.
Кокос, положим, нашла я. Добро на сбор «огурца» тоже было получено от меня – надо же выяснить, что у него внутри. Если такая штука свисает с дерева на черенке длиной в три метра и диаметром в сантиметр, она вполне может оказаться вкусной. А вот гигантская раковина вызвала вопросы. На пляже таких не валялось.
- Света! Где ты нашла эту раковину, и почему Тёма так обиженно на тебя смотрит?
- Мама! Ну, она валялась глубоко в кустах, наверно, её кто-то выкинул. Там их целая куча была.
Тёма, слышавший наш разговор, надулся ещё больше:
- Это я их нашёл!
- Ты их заметил, - поправила Света. – А я залезла в куст и нашла.
- Не переживай, Тёмыч. Завтра мы снова пойдём на пляж, и ты достанешь себе такую же. Света говорит, их там много.
Тёмка немного повеселел, но всё равно, то и дело косился на ракушку в Светкиных руках.

Дети потом показали мне те «глубокие кусты с кучей огромных ракушек». Палисадничек перед чьей-то виллой, основание стены выложено в ряд витыми раковинами. Наверно, ненужные, выкинул кто-то.